Он отказывается обсуждать свою 50-летнюю работу с модным домом Fendi, где в 1965 году его назначили креативным директором по меховым изделиям и линий готовой одежды для женщин. Не любит он распространяться и о работе с домом Chanel, где, начиная с 1983 года, он на протяжении 32 лет был главным дизайнером. Он даже не приехал на свою огромную «футуроспективу» в немецком Бонне - самую полную за все времена выставку его работ, на которой было представлено все, начиная с копии пальто, за эскиз которого он в 1954 году получил первую премию Международного секретариата шерсти Woolmark, до первых коллекций, созданных им для модного дома Chloé (с которым он сотрудничал с 1964 по 1996 годы).
Помимо этого на выставке был представлен почетный строй манекенов, одетых в твид от Chanel и шубы от Fendi, а также линия одежды его собственного бренда.
Ни за что! Ностальгия для Лагерфельда - это яд, смертельно опасный для творчества. «Я категорически против всего этого, - заявляет он из своей парижской студии. - Я всегда иду вперед. Меня интересует то, что происходит сейчас, а не то, что уже произошло. Я никогда не смотрю архивы. Я терпеть не могу архивы!»
Если Лагерфельд кажется нетерпеливым, то так оно и есть. Его карьера была построена на импульсе роста со скоростью света. Именно благодаря этой стремительности и настойчивости он сумел одновременно совмещать работу и отвечать требованиям трех совершенно разных и концептуально абсолютно далеких друг от друга модных домов (Fendi, Chanel и Karl Lagerfeld). И при этом еще выполнять совершенно разные функции фотографа, писателя-любителя и владельца Шупетт - белоснежной кошки, которую ему подарили в 2011 году, и которая стала звездой Instagram, набрав 64 тысячи поклонников.
Даже его своеобразный немецкий акцент звучит как-то нетерпеливо - словно человек, доведенный до белого каления необходимостью складывать слова в предложения и произносить все это.
Его живая энергия и устремленность к цели заставляет его отметать все, что ему не нравится. Он уже отказался работать с журналистом - третьим участником нашего телефонного разговора: «Я не люблю, когда кто-то слушает, когда я с кем-то разговариваю». А еще он отказывается подробно анализировать свои творческие идеи: «Я это словами не выражаю, поскольку тогда это уже превращается в маркетинг». И на затяжные рассуждения о мировых трендах он реагирует абсолютно правильно: «Знаете ли, я работаю не в отделе продаж».
Для начала следует сказать, что и о предстоящей выставке высокой моды Fendi он тоже говорит без особого желания - что весьма досадно, поскольку именно о ней мы и собирались говорить. Первый выход Fendi на модную сцену - предстоящий на следующей неделе показ коллекции Haute Fourrure (высокой моды мехов) - дебютный выход для модного дома и второй из двух показов высокой моды, которые Лагерфельд проведет на следующей неделе в Париже. (Вообще-то, педанты станут возражать и говорить, что не второй, а третий, так как кутюрье проведет показ высокой моды Chanel дважды - чтобы на него могли попасть все желающие). Проведение двух многодневных показов коллекций - причем двух разных модных домов - требует нечеловеческих усилий, особенно если учесть, что дизайнеру уже 81 год или около того (разговоры об истинном возрасте Лагерфельда категорически не приветствуются).
«Это была их затея, - говорит он, отвечая на мой вопрос об идее проведении показа Fendi. - Мне это показалось интересным потому, что на такую высокую моду есть спрос, и я подумал, что было бы неплохо показать самые лучшие образцы тонкой мастерской работы. Но я не предлагал проводить сразу два показа высокой моды. У меня есть и другие занятия, и работы у меня больше, чем достаточно …»
На дебютном показе в среду Лагефельд представит около 30 модных образов в рамках коллекции, которая станет новым воплощением богатого наследия модного дома, специализирующегося на создании изделий из меха и одежды. Этот элитный итальянский модный дом был основан в 1925 году Эдуардо и Аделью Фенди (Edoardo & Adele Fendi) в качестве магазина-мастерской по изготовлению изделий из меха и кожи. Затем супруги передали бразды правления своим пяти дочерям, и сегодня их внучка Сильвия Вентурини-Фенди (Silvia Venturini Fendi) совместно с Лагерфельдом является креативным директором по аксессуарам для мужчин (именно она создала в 1997 году культовую сумку-багет). Дом Fendi по-прежнему позиционирует себя в качестве семейного бизнеса - даже при том, что в 2001 году люксовый гигант LVMH приобрел контрольный пакет их акций и назначил исполнительным директором дома Пьетро Беккари (Pietro Beccari), который внес огромный вклад в создание четкой концепции бренда.
Для дома Fendi, уже прославившегося своими новейшими технологиями обработки материалов, показ коллекции «высокой меховой моды» Haute Fourrure станет окончательным воплощением концепции «фантазийных мехов» (fantasy fur), символом которой является логотип дома в виде двух букв F. Fendi всегда экспериментировал с новейшими технологиями производства: в 1989 году дизайнеры модного дома разработали технологию создания «зернистой кожи», в которой мех сочетается с кожей для создания более легкого варианта традиционной коричневой шубы.
Позднее Лагерфельд проделал некоторые эксперименты и с текстурой: для показа SS15 он использовал стриженую норку, инкрустированную четким геометрическими вставками, в результате чего получился «мех, который совсем не выглядит как мех». А пока главным элементом уличной моды стали аксессуары Fendi - капсульная коллекция Bag Bugs брелоков и сумок ярких неоновых цветов, украшенных мордочками героев мультфильмов, которые можно купить в магазине примерно за 500 долларов.
Предстоящая выставка позволит ему экспериментировать и дальше. «Обычно мехов старого типа уже почти не бывает, - говорит он, имея в виду более тяжелые меха, с которыми он работал раньше. - И теперь все зависит от технологии обработки. И на этом уровне можно применить такие современные высокие технологии, что для изготовления готовой одежды они будут слишком дорогостоящими - например, сочетание разных материалов, кроя, рисунка, сочетание меха с перьями, и еще многое другое. Мне интересно именно это».
Однако вписать специализированную выставку изделий из меха в рамки показа высокой моды - затея довольно спорная. Но Лагерфельд не склонен к самокопанию из-за неоднозначного отношения к использованию натурального меха и морального аспекта этой проблемы.
«Начиная с 1990-х годов, все изменилось, и это хорошо», - говорит он о законе, с принятием которого контроль в индустрии моды стал более жестким. Но, несмотря на это, всегда найдутся люди, которые будут считать, что использовать натуральный мех нельзя. Лагерфельд, который сам мехов не носит, говорит: «Пока люди едят мясо и носят изделия из кожи, … я не вижу, в чем проблема.
И со вздохом продолжает: «Знаете, здесь все довольно просто - в мире очень много безработных, чтобы ограничивать целую отрасль, которая может остаться не у дел. Да и продажи идут хорошо».
Продажи, действительно, идут хорошо. По словам генерального директора Международной пушной торговой федерации Марка Оутена (Mark Oaten) лишь мировое производство норки обеспечивает прибыли на уровне 3,7 миллиардов евро, а продажи меха лисы достигают 880 миллионов евро. Даже в Великобритании - одной из самых щепетильных стран, когда дело касается продажи меха (и где в модных журналах экзотические меха не показывают), суммы продаж постоянно растут. «В прошлом году объемы продаж в Лондоне выросли на 20%, - говорит Оутен. - И мы не думаем, что такой рост обеспечили только туристы. Объемы продаж растут и в таких городах как Манчестер и Лидс».
Будет ли иметь коммерческий успех модный показ изделий из меха Fourrure, покажет лишь время, но выход модного дома Fendi на этот высокий и эксклюзивный уровень стал удачным и выверенным шагом к дальнейшему расширению бренда - полностью в соответствии с желанием Беккари «продвигать, продвигать и продвигать», считает Лагерфельд.
«Высокая мода очень популярна, - говорит Лагерфельд. - Не знаю, как у других модных домов, но на Chanel спрос фантастический». Почему он так считает? «Люди хотят чего-то такого, на что стоило бы тратить деньги. Сегодня самые базовые классические вещи не продаются, просто они должны быть из новых материалов. Словно из какого-то другого мира».
Многие из креативных директоров считают высокую моду своего рода тигелем-кристаллизатором - в том смысле, что она дает им возможность извлечь из замысла квинтэссенцию, которая, в конечном счете, проявится и в линиях готовой одежды. Неудивительно, что Лагерфельда такое сравнение приводит в ужас.
«Здесь совершенно другая цель и другой смысл, - объясняет он. - Если бы это было то же самое, я не стал бы этим заниматься, потому что умер бы от скуки. Я бы просто отказался. Нет, нет и еще раз нет!» Для него высокая мода означает «высокое качество исполнения, высокие технологии, пропорции. Чего абсолютно не скажешь о готовой одежде. Да готовой одежде такой уровень и не нужен».
Именно поэтому на самом деле Лагерфельд начинает работу над каждой коллекцией одинаково. С листа белой бумаги и карандаша. «Одежду я рисую, потому что я все рисую, - признается он. - Я не работаю с художниками. Я все рисую сам. Прежде, чем заняться модой, я хотел быть иллюстратором и гончаром, а в мир моды я попал случайно. Поэтому когда я делаю эскиз, который собираюсь сохранить - дело в том, что 99% эскизов оказываются в мусорной корзине - я вряд ли потом его изменю.
И коллекция делается точно такой, какой я ее нарисовал. Посмотрите на стенды у Fendi и Chanel. Вы увидите, что эскиз и уже сшитое платье совершенно одинаковые. Я не сижу часами, конструируя одежду на муляжах и изводя себя сотней вопросов. Эти вопросы я задаю себе еще до того, как рисовать эскиз'.
Таким образом, творческий процесс у Лагерфельда состоит в том, чтобы «предложить» конечный вариант изделия и поручить остальным поколдовать над проектом, чтобы в результате ему все понравилось. «Вот-вот. Совершенно верно. Но я еще люблю смотреть на это в материале - в другом измерении. Это очень увлекательно и интересно. Иногда результат разочаровывает, иногда - нет. Это очень специфическая, необычная работа. Но именно это мне в ней и нравится»
Если Лагерфельд любит экспериментировать с новыми методами обработки, то это объясняется тем, что его эскизы расширяют границы возможного. И только в этом он признает те преимущества, которые дает практический опыт работы в сфере моды. «Должен признаться, что на этот раз я так долго сидел над эскизом, что, теперь, на мой взгляд, они смогут сделать из него нечто совершенно неожиданное и даже невозможное».
В трубке слышится музыка: это какая-то песня, название которой Лагерфельд не знает - одна из тех, которые он постоянно добавляет в плейлист, пытаясь быть в курсе последних культурных событий. Ему нравится открывать для себя что-то новое - будь то человек, место, художник или книга. Именно он первым начал проводить выездные модные шоу, устраивая ежегодные показы коллекций Chanel Métiers d'Art (летне-осенних) в необычных местах и вдохновляя на подобные акции десятки других модных домов.
Он стал одним из первых, у кого появился айпод (однажды он заявил журналистам, что у него их 300 штук), и очень гордится своими новыми часами Apple Watch, сделанными для него на заказ из розового золота с соответствующим браслетом. «Думаю, что я один такой, у кого есть такие часы из чистого золота, - говорит он. - Они необыкновенно красивые».
Правда, на компьютерный дизайн он никогда не перейдет. «Я не создаю одежду с помощью компьютера, - говорит он. - И не потому, что не умею, мне просто это не нравится». Помолчав немного, он продолжает: «Знаете, мне кажется, что я последний дизайнер, который по-настоящему рисует иллюстрации. А люди, с которыми я сотрудничаю, привыкли разбираться в моих эскизах. И иногда я вижу одежду, которая сделана именно так, как я ее задумал».
Для человека, который настолько мастерски овладел искусством дизайнера-модельера, нарисованный от руки эскиз - похоже, еще и прекрасный способ сохранить контроль над процессом воплощения творческого замысла.
«Во-вот! - говорит он в подтверждение. - И что бы это ни значило, дорогая, это именно так».
Джо Эллисон, FT